Раннее утро 27 августа 1830 года в замке Сен-Ле
как всегда начиналось безмятежно. В доме царила умиротворенная тишина,
ведь августейший хозяин, Его Высочество герцог Бурбонский, принц Конде,
еще не проснулся. Спала в своих апартаментах и баронесса де Фешер,
любовница высочайшей особы.
Монсеньер!.. Откройте, монсеньер!..
Около восьми часов лакей Леконт тихонько
постучал, дабы присутствовать при пробуждении своего господина. Не
получив ответа, Леконт решил, что молодая леди де Фешер слишком
изнурила Его Высочество – ведь ему уже стукнуло семьдесят четыре года. И
поэтому лакей просто тихо удалился, оставив обессиленного принца
отдыхать.
Через час он снова стоял у покоев хозяина.
Леконта распирало любопытство. Почему герцог не отвечает? Он осторожно
повернул дверную ручку, но, увы, дверь была заперта изнутри на
задвижку.
Поскольку герцог Бурбонский никогда не
закрывался в своей комнате, Леконт не на шутку встревожился, и помчался
к доктору Бони, который ежедневно посещал стареющего пациента для
оказания медицинских услуг.
Не скрывая своего беспокойства, доктор Бони и
Леконт поспешили к госпоже де Фешер. Баронесса еще не поднималась с
постели, и щекотливый разговор происходил между ними через дверь.
Фаворитка заверила посетителей, что услышав ее голос, герцог
непременно откроет.
Вскоре полуодетая баронесса в шлепанцах на босу
ногу, и двое ее спутников почти бегом поднялись по лестнице. У покоев
любовника госпожа де Фешер крикнула: "Монсеньер!.. Откройте, монсеньер!.. Откройте же!.. Это я, монсеньер!". В комнате Его Высочества стояла гробовая тишина.
Несколько минут спустя офицер домашней охраны с помощью железной кувалды вышибал створки двери.
Только трус может наложить на себя руки!
При свете догоравшей свечи герцога они
заметили не сразу. Он неподвижно стоял, прислонившись к ставням
балкона, словно к чему-то прислушиваясь. Доктор Бони подошел к окну и
замер. Его Высочество герцог Бурбонский, отец герцога Энгиенского,
последний из рода Конде был мертв. Странная поза тела, подвешенного к
оконному шпингалету при помощи двух связанных между собой платков,
внушала неподдельный ужас.
Окружающая обстановка без всяких сомнений
указывала на самоубийство: запертая изнутри дверь, полный порядок в
комнате, отсутствие на теле каких-либо следов насилия. Но это только на
первый взгляд.
Луи-Анри-Жозеф де Бурбон-Конде
Точка зрения доктора Бони была крайне категоричной.
Убить себя сам Его Высочество был не в силах по многим, весьма
существенным причинам! Решительное заявление Бони, основанное на
вполне конкретных фактах, разбивало версию самоубийства в пух и прах.
Как гласит народная поговорка, "чтобы повеситься, надо набросить себе на шею петлю".
Только принц из-за своих физических недостатков этого сделать никак
не мог. Во-первых, у Его Величества не поднималась левая рука –
сломанная ключица не позволяла. Вязать из платков причудливые узлы
правой рукой герцог тоже был не в силах. Полноценно использовать руку
мешало отсутствие трех пальцев, которые он потерял в 1795 году после
битвы при Беристене. И, самое главное, герцог Бурбонский считал
самоубийство не только грехом, но и тяжким преступлением.
Пока доктор Бони в раздумье строил логичное
объяснение случившемуся, госпожа де Фешер, горько рыдая и в исступлении
заламывая руки, неожиданно произнесла: "О, какое счастье, что
принц умер именно так. Умри он в собственной постели, все тут же стали
бы говорить, что я его отравила!".
Изреченная женщиной, может быть в отчаянье, а
может быть, и нет фраза, буквально поразила доктора. Однако тогда он
не произнес ни слова и молча продолжал осматривать тело покойного, все
еще висевшее на оконной раме. И не зря. Странная деталь, замеченная
Бони, весьма его озадачила: ноги покойного лишь слегка отрывались от
пола и носки касались ковра…
«Обстоятельства смерти столь необычны»
В 11 часов утра король уже знал о трагическом
происшествии. Тут же в Сен-Ле был направлен председатель палаты пэров
барон Паскье, который провел собственное расследование. Ровно через
час, к полудню, он предоставил Луи-Филиппу свои выводы, изложенные в
конфиденциальной записке: "Обстоятельства смерти столь необычны,
что требуют более глубокого изучения, и, по моему мнению, было бы
полезно, чтобы король срочно прислал двух врачей, таких, как доктора
Марк и Маржолен, у которых есть навыки проверок, необходимых при таком
фатальном событии".
Вслед за бароном Паскье Сен-Ле посетил
начальник особой королевской полиции полковник де Рюминьи. Осмотрев
место смерти Его Высочества, полковник написал Луи-Филиппу подробное
письмо: "Пока ни на кого конкретно подозрения не падают; но Бог его
знает, какую информацию мы еще получим; я должен сказать, что эта
смерть не оставляет впечатления самоубийства. Важно то, что никого пока
невозможно обвинить и что завещание не дает оснований для подозрений".
И снова, ищите женщину!
Не известно, почему не были приняты во
внимание выводы столь уважаемых во Франции граждан, только 7 сентября
совещательная палата суда в Понтуазе издала королевский указ следующего
содержания: "Поскольку, как со всей очевидностью следует из
полученной информации, смерть принца Конде была добровольной и явилась
результатом самоубийства, преследование преступления не нуждается в
дополнительных сведениях, никому не предъявлено обвинение, производство
по делу закрывается, и суд объявляет, что нет необходимости его
продолжать…".
Софи Доуз - Баронесса де Фешер
Неожиданный вердикт правосудия очень удивил простых
людей, как всегда ожидающих двусмысленных сенсаций. По Парижу поползли
слухи, переходящие в явные обвинения, что "кого-то явно хотят прикрыть". Никто не называл имен, однако нетрудно догадаться, что все подозревали госпожу де Фешер.
Подтверждения этим догадкам появились
совершенно неожиданно. 15 сентября по городу распространилась и быстро
передавалась из рук в руки не понятно кем изданная анонимная брошюра
с довольно провокационным названием: "Призыв к общественному мнению по поводу смерти Луи-Анри-Жозефа де Бурбона, принца Конде".
Факты, изложенные в маленькой книжице, не только вполне определенно
обвиняли баронессу в убийстве своего любовника, но и легко позволяли
домыслить, что покровительствовал ей сам король.
Волна оживленных пересудов прокатилась по
Парижу. Неунывающий французский народ, сгорая от любопытства, всеми
правдами и неправдами, желал непременно знать, кто же такая эта
загадочная госпожа де Фешер. И истина не заставила себя долго ждать.
Вскоре выяснилось, что баронесса де Фешер весьма своеобразная особа с
богатым прошлым и далеко не монастырским воспитанием.
Дочь рыбака с острова Уайт
Герцог Бурбонский встретил ее впервые в
Лондоне в 1811 году. Посещая каждый вечер исключительно
аристократические лондонские салоны и театры, Его Высочество выходил
оттуда в компании одной или двух дам легкого поведения и ужинал в
каком-нибудь бульварном заведении, совмещая при этом свою природную
скупость с пошлым сладострастием.
Пале-Рояль (Palais-Royal)
С будущей баронессой герцог познакомился в доме
свиданий на улице Пикадилли. Смелая пылкость и бесстыдные голубые глаза
молодой англичанки сразили принца наповал. Тонкая, изящная, она
действительно была очень хороша собой. В пятнадцать лет, подгоняемая
мечтой непременно стать комедианткой, юная Софи Доуз – именно так ее
тогда звали – покинула остров Уайт и приехала в Лондон. Нескольких
неудачных попыток на сцене Ковент-Гардена охладили ее пыл к театру, она
покинула сцену, решив просто наслаждаться ухаживаньем мужчин.
Луи де Бурбон, соблазненный ее прелестями,
поселил любовницу в своем лондонском особняке, где молодая женщина
быстро освоилась и превратилась в "организатора удовольствий принца Конде".
Софи, знающая все злачные места и закоулки Лондона, развлекала Его
Высочество самыми необычными пикантными удовольствиями, после чего
вечера герцога стали еще более веселыми и приятными.
Ваше присутствие может вызвать скандал
Начались годы Реставрации. Принц был далеко
не молод и, возможно, стал уставать от пагубной связи. Сама судьба
давала ему шанс без трагических последствий прекратить свои отношения с
Софи Доуз. Не попрощавшись с фавориткой, герцог Бурбонский тайком
покинул Лондон и вернулся на родину.
Филипп Эгалите Луи Филипп Жозеф, герцог Орлеанский
Через две недели на пороге его замка появилась
молодая женщина, требуя для себя высочайшей аудиенции. Настойчиво
добиваясь встречи с Его Высочеством, Софи преодолела все непреодолимые
препятствия. Естественно, такой напор не обрадовал принца.
Тем не менее, с мрачным видом он, хоть и
холодно, но все-таки принял англичанку. Однако несколько ласковых и
нежных слов, произнесенные хитрой англичанкой, сделали свое дело.
Герцог с ностальгией вспомнил счастливое время, проведенное с этой
очаровательной и развратной соблазнительницей. Нежное сердце старого
распутника дрогнуло и смягчилось. "Мне бы хотелось удержать вас при себе. Но ваше присутствие здесь может вызвать скандал".
Но, как говорится, безвыходных ситуаций не
бывает. Требуется лишь найти правильное направление. А что нужно
сделать, чтобы соблюсти все принятые в обществе приличия? Конечно же,
выдать свою любовницу замуж! Подходящая кандидатура нашлась
практически сразу.
Бравый командир батальона королевской гвардии
барон Адриан де Фешер, радушно обласканный Людовиком XVIII, подходил на
эту роль как никто другой.
6 августа 1818 года в Лондоне состоялось
бракосочетание барона Адриана де Фешера и английской куртизанки Софи
Доуз. После свадьбы герцог Бурбонский великодушно поселил молодоженов в
своих владениях в Пале-Бурбон, и назначил новоиспеченного супруга
служить при своей важной персоне.
Счастье ничего не подозревающего Адриана де
Фешера длилось недолго. Однажды вечером одна сердобольная душа
подробно объяснила барону, как ему не повезло с женой. Несчастный
рогоносец понял, что его провели как мальчишку, и в бешенстве покинул
свою супругу.
Баронесса нисколько не расстроилась, возможно,
она даже не заметила отсутствия сбежавшего мужа. У нее была другая
цель. Его Высочество, который в свои шестьдесят пять лет еще не
растратил любовного пыла, интересовал ее гораздо больше. В 1824 году в
перерывах между амурными поединками благодарный Людовик Бурбонский
отписал Софи свои роскошные владения Сен-Ле и Буасси.
Любители сплетен утверждали, что гибель герцога Бурбонского ускорило обычное нетерпение госпожи де Фешер, которая жила "в гнусном ожидании смерти Его Высочества".
Получив в наследство огромное состояние, она решила приблизить
вожделенный день, и привязала любовника к шпингалету окна. Такое
объяснение, как казалось, устраивало многих.
Вторая версия, или все дело в наследстве
Если есть одна версия произошедших событий, то
почему бы и не появиться второй? Особенно когда в деле замешана
женщина! Новость о том, что Луи-Филипп причастен к грязному
преступлению, ошеломила оторопевшую публику. Мучивший парижан вопрос,
как лондонская блудница смогла договориться с французским королем,
сделав из него своего единомышленника, требовал немедленного ответа. О
чем же шептались кумушки, сидя на теплых кухнях?
Итак, баронесса де Фешер цепко держала в своих
прекрасных руках огромное, еще неполученное состояние. Ее опасение,
что завещание будет однажды опротестовано законными наследниками принца
Конде, и она не сохранит свою долю, было ненапрасным. В подобных
щекотливых вопросах действовать необходимо быстро, и как никогда
решительно. А помочь ей сможет только очень влиятельный союзник.
В 1827 году ее пытливый взор остановился на герцоге Орлеанском, чья любовь к деньгам была всем хорошо известна.
Немного поразмыслив, баронесса смело
принялась за выполнение своего замысла. В первую очередь, она
встретилась с экс-министром иностранных дел Талейраном и подробно
разъяснила ему последовательность предлагаемых действий. Вся прелесть
авантюры заключалась в следующем: уговорить своего старого любовника,
одного из самых богатейших подданных Франции, завещать все свое
имущество герцогу Омальскому, сыну герцога Орлеанского. Она нисколько
не сомневалась, что в знак благодарности тот непременно согласится
оставить ей в качестве компенсации – за искусно проведенную сделку – ту
малую толику, что досталась ей за годы упорного труда. Эта хитроумная
женщина, придумавшая такой простой, и в то же время оригинальный
план, поистине достойна звания лучшего игрока политической интриги.
Впечатленный размахом великолепной операции, беспринципный дипломат клятвенно пообещал Софи свое дружеское содействие.
Через несколько дней встреча баронессы де
Фешер с будущим королем Франции состоялась. Как и предполагал
Талейран, Луи-Филипп, прекрасно осознавая, какое громадное
состояние попадет в руки его сына, повел себя по отношению к
лондонской даме полусвета чрезвычайно галантно. Во-первых, он пригласил
ее в Пале-Рояль, где с ближайшими друзьями окружил лаской и заботой.
Мария Амелия Неаполитанская
Представьте себе, что пришлось пережить набожной
католичке Марии Амелии, жене Луи-Филиппа, писавшей бывшей английской
проститутке подобные письма: "Я очень тронута, моя дорогая, всем,
что вы рассказали о ваших хлопотах для нас… Поверьте, я никогда этого
не забуду. Всегда и во всех обстоятельствах вы найдете в нас и для
себя, и для ваших близких поддержку, за которой вы ко мне обратились, и
порукой тому будет служить благодарность матери".
Упоенная предстоящим богатством, баронесса
буквально лезла из кожи, уговаривая Его Высочество оставить все свои
миллионы герцогу Омальскому. Сначала она применила тактику нежности,
предупредительности и ласки. Однако, не смотря на дружеские уговоры,
принц наотрез отказывался озолотить ненавистное потомство казненного
Филиппа Эгалите. Взбешенная упорством Людовика, Софи превратила жизнь
бедолаги в нешуточное безобразие, откровенно доводя старика до слез. В
ход шли угрозы и побои. Страдающий от многолетней привязанности к
распутной шантажистке, Его Высочество терпел издевательства, боясь
потерять ту с которой прожил так много счастливых лет.
Проходили недели, напряженная битва за деньги
продолжалась. Наконец герцог не выдержал унизительного обращения и
сдался. Абсолютная победа любовницы принесла ей огромный доход и
безграничную дружбу будущего французского короля.
Несколько месяцев спустя герцог Орлеанский взял в свои руки корону Франции.
Что же оставалось делать практически
ограбленному принцу Конде при новом и недоброжелательном короле?
Возможно, он принял единственное верное в своей жизни решение. Не
заметно для окружающих, Его Высочество подготовился к отъезду в
Шотландию, где проживал в изгнании Карл X. Соблюдая строжайшую тайну,
он получил от своего управляющего заграничный паспорт и миллион франков
наличными.
Бегство герцога Бурбонского не только не
устраивало баронессу, но и буквально рушило все ее планы. 25 августа
1830 года она помчалась в Тюильри, где испуганный Луи-Филипп не находил
себе места: "Если принц уедет, он ускользнет из-под вашего влияния, и мой сын лишится наследства. Надо любой ценой помешать ему уехать!".
Через два дня принц Конде нашел свою смерть на оконном шпингалете.
Альковная тайна последнего принца
До выхода в свет брошюры, хоть как-то
объясняющей загадочную смерть принца Конде, оставалось 18 лет, а пока
по Франции пересказывались лишь одни пустые слухи, сплетни и
предположения. Кто-то из слуг, смакуя подробности интимной жизни
своего старого хозяина, преподнес заскучавшим французам новые
шокирующие детали трагедии 27 августа.
Впрочем, давайте посмотрим, что же диковинного поведала народу пронырливая прислуга герцога.
Если не рассматривать некоторые тонкости, в
общем, ничего исключительного в этом рассказе не было. Обо всем уже
давно сплетничали болтливые дамы на утренних прогулках: принц стал
жертвой похотливой игры, затеянной баронессой де Фешер.
Так вот, с каждым годом Его Высочество терял
мужскую силу. Искушенная же в любовных утехах Софи искала все новые и
новые способы зажечь в герцоге эротический пыл. Чтобы возбудить в
нем угасающую любовь, баронесса использовала при этом все доступные
средства.
Прирожденная авантюристка так мечтала получить наследство, что "каждую
ночь она приходила к нему в комнату, очень даже мило подвешивала его,
но всего на несколько мгновений. Как только результаты этой маленькой
пытки давали о себе знать, она быстро вытаскивала принца из петли и с
присущей ей энергией оделяла его необходимой порцией удовольствий…"
Ночью 27 августа госпожа де Фешер, случайно
или нет, порядком заигралась, и вытащила герцога из петли на несколько
секунд позже. Вид погибшего толкнул преступницу на радикальные меры.
Вместе со своим молодым любовником – жандармским офицером – Софи
удалось беспрепятственно скрыть свое преступление под видом
самоубийства.
Вмешательство монарха, обязанного баронессе
огромным богатством, спустило расследование на тормозах, и "правосудие
не особенно вникало".
«Оконный шпингалет в Сен-Ле»
Шарль Морис де Талейран-Перигор
В 1848 году Виктор Бутон, автор знаменитой брошюры "Революционные профили", ссылаясь на архивы полицейской префектуры, подтвердил в своем издании разоблачения событий августовской ночи 1830 года. "Герцог
Бурбонский был повешен: его стариковские склонности облегчили это
преступление; госпоже де Фешер немногое потребовалось для его
осуществления".
Расчетливая
баронесса де Фешер, страстно
желающая поскорее избавиться от принца, выбрала удобный момент и выбила
из-под ног старого герцога спасительный табурет. После убийства она
проявила присущую ей изобретательность, и с помощью небольшой бечевки
подвинула дверную задвижку, чтобы запереть дверь изнутри.
Однако Виктор Бутон в своем небольшом труде категорически отрицает причастность Луи-Филиппа к этому грязному делу: "Но
возможно ли предположение, что Луи-Филипп был посвящен баронессой в
то, что она собиралась сделать, и они сообща обрекли жертву именно на
такой вид смерти? Нет, это совершенно исключено!". Впрочем,
посвящала баронесса короля в свои планы или нет, для разочарованного
народа теперь было уже не так и важно. Принятое тогда им наследство
несчастного Бурбона навсегда погубило репутацию королевского семейства,
только что вступившего на трон.
И все же несколько вопросов автор так и
оставил без ответа. Как баронессе удалось избежать правосудия и
получить оставленное ей Его Высочеством имущество? И почему
родственники последнего принца Конде не смогли опротестовать спорное
завещание, проиграв дело во всех судах? Пожалуй, этого мы не узнаем
никогда.
Унаследованный с таким трудом замок Сен-Ле
Софи разрушила до основания. Спустя некоторое время на месте гибели
герцога Бурбонского муниципалитет в память о нем возвел мраморную
колонну. Согласитесь, довольно символичный памятник.
Замок Шантийи. Музей Конде
К моменту выхода в свет разоблачительного издания
баронесса де Фешер была уже мертва. Опасаясь народного гнева, она
сбежала в Лондон, где умерла в 1840 году.
